Вторая Академия - Страница 12

Потом перестали прилетать и торговые корабли и жизнь стала еще трудней. Прекратились поставки деликатесов, табака, машин. Те, у кого были телевизоры, сообщали остальным отрывочные, но весьма тревожные новости. В конце концов все узнали о том, что пал Трентор. Великая столичная планета Галактики, великолепный, многоэтажный, недоступный, несравненный мир, колыбель императоров, была разрушена, превращена в руины.

В это было трудно, невозможно поверить, и для многих крестьян на Россеме, ковырявших мерзлую землю своих полей, это означало начало конца Галактики.

И вдруг, в один прекрасный день, снова прилетел корабль. Старики во всех деревнях мудро закивали головами и зашептали друг другу, что вот так оно и было во времена их отцов, – но на самом деле все было совсем не так.

Корабль был не имперский. На его обшивке не было старинной эмблемы Империи – «Звездолет и Солнце». Это было довольно-таки корявое сооружение, собранное из остатков старых кораблей, а люди, прилетевшие на этом корабле, называли себя солдатами из Конзвездии.

Крестьяне недоумевали. Они сроду не слыхали ни о какой Конзвездии, но тем не менее приветствовали солдат с традиционным гостеприимством. Прибывшие подробно расспрашивали их о планете. Их интересовало, каково население, сколько городов – крестьяне объясняли, что городов у них нет, только деревни, и это очень удивило прибывших, – какая у них промышленность, ну и так далее.

Потом прилетели и другие корабли, и повсюду на стенах появились прокламации, извещавшие о том, что отныне правящим миром является Конзвездия, что в районе экватора – то есть в самом густонаселенном – будут организованы пункты сбора налогов и что туда следует сдавать определенный процент сбора урожая и мехов ежегодно.

Россемиты читали прокламации и молча моргали, не понимая значения слова «налоги». Когда же настало время сбора налогов, одни их уплатили, а другие – нет, поскольку якобы ничего не знали, не ведали. Сборщики налогов грузили зерно и шкурки на широкие, приземистые грузовики.

Тут и там недовольные крестьяне стали собираться в группы и доставали на свет божий древнее охотничье оружие – но это так ничем и не кончилось. Они поворчали и разошлись по домам, когда стали прибывать все новые и новые солдаты из Конзвездии и сборщики налогов, и жизнь их, и без того тяжелая, становилась все тяжелее и тяжелее.

Были установлены новые порядки. Губернатор из Конзвездии окопался в деревушке Джентри, из которой незамедлительно были выселены все россемиты. Он и его приспешники были призрачными пришельцами из другого мира, редко ступавшими в места обитания аборигенов. Сборщики налогов, которые теперь назначались из местных, периодически появлялись в деревнях, но к ним уже успели привыкнуть, и крестьяне научились вовремя прятать зерно и угонять скот в леса и создавать в своих домах обстановку, далекую от процветания. Крестьяне со скучающими, невыразительными физиономиями выслушивали резкие вопросы и разводили руками – вот, дескать, все что есть, не взыщите.

Они добились-таки своего. Налоги были снижены, как будто Конзвездия особо и не ждала ничего от этого нищего мира. Жители Россема больше не получали взамен красивых блестящих приспособлений времен Империи, но все-таки даже конзвездианская пища и конзвездианские машины были получше их собственных. Кроме того, конзвездианцы привозили кое-какие платья для женщин, сшитые из ткани покрасивее, чем серое домотканое рядно, что было весьма немаловажно.

А галактическая история снова потекла мимо, и крестьяне продолжали борьбу за жизнь, ковыряя почти бесплодную землю Россема.

Выйдя на порог своего домика, Нарови выдохнул облачко пара. Густая борода его сразу покрылась инеем. Первый снег укрыл замороженную землю, небо было грязно-розового цвета. Он внимательно поглядел вверх и решил, что, пожалуй, сильного ветра сегодня не будет. Это означало, что он может спокойно отправиться в Джентри и обменять там излишки зерна на нужное количество консервированных продуктов, чтобы как-то протянуть зиму.

Он прорычал в щелку приотворенной двери:

– Горючее в бак залил, олух?

В ответ ему крикнули что-то неразборчивое, и на пороге появился старший сын Нарови, у которого только-только начала пробиваться рыжеватая бородка. Физиономия у него была совсем мальчишеская.

– Машина заправлена, – сонным голосом сообщил он отцу. – И ездит ничего себе. Только оси маленько барахлят. Но тут уж я не виноват. Я же говорил, нужно показать тому, кто разбирается.

Старик отступил немного назад и угрюмо смерил сына с головы до ног суровым взглядом, выставив вперед мохнатый подбородок.

– Не ты виноват, а кто – я, что ли? Откуда взять того, кто разбирается? На какие шиши? Или мы пять лет подряд не собирали урожай – курам на смех? Или чума не покосила половину скота? Или шкурки облезли сами собой?

– Нарови! – прервал речь старика женский голос из дома.

– Ну-ну, – пробурчал старик, – сейчас твоя матушка будет вмешиваться в мужской разговор. Выведи машину да посмотри, чтобы прицеп был закреплен как следует!

Он сложил на груди руки в теплых перчатках и еще раз взглянул па небо. Начали собираться грязноватые кучевые облака. Солнце скрылось за ними.

Он готов был уже опустить взгляд, как вдруг заметил нечто заставившее его широко раскрыть рот. Опомнившись, он заорал во всю глотку:

– Жена! Старуха! Да поди же сюда!

В окне появилось заспанное лицо. Взгляд женщины устремился туда, куда показывал палец супруга. Разразившись испуганным воплем, она выскочила из дома и сбежала по ступенькам крыльца, на ходу кутаясь в старое одеяло. Натянув его на нечесаную седую голову она остановилась рядом с мужем.