Вторая Академия - Страница 32

Назад в прошлое… Назад… Вспомним все радости и страдания, которые когда-либо знало человечество, и мы сможем увидеть и понять, что ни один человек до Гэри Селдона и нескольких его последователей не был способен по-настоящему понимать другого человека. Каждое человеческое существо жило за непроницаемой перегородкой душного тумана, внутри которой существовал только он, и никто другой. Порой человек улавливал сигналы из глубины пещеры, в которой жил другой человек, – может, звал на помощь, может – хотел что-то сказать. Но потому что они не знали друг друга, и не могли понимать друг друга, и не осмеливались доверять друг другу, но при этом с детства ощущали страх и опасность полной изоляции – возникла предательская ненависть человека к человеку.

Тысячелетия схоронили под грудами земли и пепла умы, которые все это время не утрачивали способности общаться со звездами.

На ощупь, неумело, инстинктивно человек искал, как выбраться из темницы обычной речи. Семантика, математическая логика, психоанализ – лишь средства, с помощью которых люди либо пытались формализовать, очистить речь, либо вовсе избавиться от нее.

Психоистория стала достижением психологической науки, вернее – ее конечной математизацией, что в конце концов и стало залогом успеха. За счет развития математики, необходимого для понимания фактической стороны нейрофизиологических процессов, электрохимической основы высшей деятельности, которые сами по себе должны были быть прослежены до атомного уровня, стало впервые возможно развить истинную психоисторию. А за счет экстраполяции знаний об индивидуальной психологии на большие массы населения была разработана математическая основа социологии.

Более крупные группы людей – миллиарды, населявшие планеты, триллионы, населявшие Секторы Галактики, квадриллионы, населявшие всю Галактику, стали рассматриваться не просто как огромные массы человеческих существ, а как грандиозные силы, действие которых можно подвергнуть статистической обработке. Для Гэри Селдона, таким образом, будущее стало зримым и неизбежным, и появилась возможность разработать План.

Те самые достижения психологической науки, которые привели к разработке Плана Селдона, и были причиной того, что Первому Оратору не было нужды пользоваться словами в разговоре со Студентом.

Любая реакция на стимул, даже самый слабый, четко указывала на мельчайшие изменения в течении мыслей в сознании собеседника. Первый Оратор не мог почувствовать эмоциональное состояние Студента инстинктивно, как это мог бы сделать Мул, – поскольку Мул был мутантом, психические способности которого невозможно сравнить со способностями обычного человека, будь этот человек даже из Второй Академии. Он скорее дедуктивно исследовал его. Эту способность обретали в результате интенсивного обучения.

Однако поскольку совершенно невозможно хотя бы приблизительно передать человеку, выросшему в обществе, в среде, где общение основано исключительно на речи, тонкости манеры коммуникации, которой пользовались люди из Второй Академии, общаясь друг с другом, этот вопрос мы впредь опустим. Представим себе, что они говорят совершенно обычно, как мы с вами, и, если перевод не всегда будет адекватным, все равно лучше не передашь.

Итак, представим себе, что Первый Оратор на самом деле сказал:

– Во-первых, я должен объяснить тебе, почему ты здесь.

Хотя в действительности он просто улыбнулся и поднял вверх указательный палец. И добавил:

– Ты упорно и успешно всю сознательную жизнь изучал науку о мышлении. Ты впитывал все знания, которые тебе могли дать твои учителя. Теперь пришло время тебе и еще нескольким твоим товарищам начать обучение Ораторскому искусству.

С другого края стола ответом ему было безмолвное волнение.

– Нет. Волноваться не нужно. Ты думал, что тебе предстоит испытание. Ты боялся, что не выдержишь. На самом деле – и надежда, и страх – проявления слабости. Ты знал, что тебя будут оценивать, и боишься в этом признаться, потому что знание такого рода может показать тебя слишком самоуверенным и, следовательно, негодным. Чепуха! Самый безнадежный тупица – как раз тот, кто не знает, что он мудр. Часть оценки твоей квалификации как раз и состоит в том, что ты знал, что тебя будут оценивать.

С другого края стола ответом ему было молчаливое облегчение.

– Ну вот. Теперь тебе легче, и опасениям твоим конец. Теперь тебе будет легче сконцентрироваться и понять меня. Помни, для достижения наилучшего эффекта нет необходимости держать сознание за прочным, контролирующим барьером – для тонкого собеседника такой барьер столь же информативен, как обнаженное сознание. Наоборот, следует развивать, культивировать наивность, сознание собственной стеснительности, которая не позволяет ничего скрывать от собеседника. Мой разум открыт для тебя. Пусть и твой откроется тоже. Он продолжал:

– Быть Оратором нелегко. Во-первых, нелегко быть психоисториком, и даже лучшие психоисторики не всегда выдерживают экзамен на звание Оратора. Тут есть различие. Оратор должен не только знать все математические сложности Плана Селдона – он должен любить План. План должен стать его жизнью, его дыханием, чем-то вроде живого, осязаемого друга. Знаешь ли ты, что это такое?

Рука Первого Оратора мягко легла на поверхность черного блестящего куба, стоявшего в центре стола. Ничего особенного в нем не было. Куб как куб.

– Нет, Оратор, не знаю.

– Ты слыхал когда-нибудь о Главном Радианте?

– Это… он? (Неподдельное удивление.)